Тайны летней ночи - Страница 23

На лестнице послышались тяжелые шаги. Стоя у перил, Аннабел с легкой улыбкой подняла голову… и оцепенела, глядя в мясистое лицо, обрамленное жирными седеющими волосами. Ходжем! Но этого быть не может!

Ходжем тем временем спустился пониже и встал перед ней, удостоив небрежным поклоном. До чего же нестерпимо самодовольная рожа!

Глядя в холодные голубые глаза врага, Аннабел ощущала, как вся съеденная за ужином еда шипастым комком перекатывается в животе.

Откуда он взялся? И почему она не видела его сегодня днем?

При мысли о матери, с которой они уговорились встретиться на этом самом месте, в ней вскипела ярость. Этот наглый тип, считавший себя их благодетелем и подвергший мать неслыханному унижению в обмен на жалкие подачки, теперь явился преследовать их в самое неподходящее время. Страшно подумать, как подействует на Филиппу присутствие Ходжема, тем более что он в любой момент способен выдать истинную природу своих с ней отношений. О, как легко он может уничтожить Пейтонов! А у них нет средств заставить его молчать!

— Да это мисс Пейтон, — пробормотал Ходжем, раскрасневшись от злорадного удовольствия. — Какое приятное совпадение, что именно вы — первая гостья, которую я встречаю в Стоуни-Кросс-Парк!

По спине Аннабел пополз холодный озноб, но она вынудила себя не отводить взгляда, и, хотя старалась выглядеть абсолютно бесстрастной, Ходжем ехидно улыбнулся, очевидно, понимая, как девушка боится и ненавидит его.

— После всех тягот пути, — продолжал он, — я предпочел поужинать у себя в комнате. Жаль, что мы не увиделись раньше. Однако в последующие недели у нас будет немало возможностей для встреч. Полагаю, ваша очаровательная матушка тоже здесь.

Аннабел отдала бы все за возможность ответить отрицательно. Сердце билось так часто, что воздух никак не попадал в легкие… но она старалась не обращать внимания на настойчивый стук.

— Не смейте приближаться к ней, — потребовала она, удивленная, что голос звучит спокойно и твердо. — И тем более разговаривать.

— Ах, мисс Пейтон, вы раните меня, меня, который был единственным другом вашей семьи в те тяжелые времена, когда остальные вас предали!

Она, не мигая, не шевелясь, смотрела на него, словно осталась лицом к лицу с ядовитой, готовой ужалить змеей.

— Не правда ли, как приятно, что мы встретились в этом доме? — продолжал Ходжем и тихо рассмеялся. Зачесанная на лысину прядь сальным флажком скользнула на низкий лоб. Он пригладил ее пухлой ладонью. — Фортуна и вправду улыбнулась мне, позволив оказаться рядом с женщиной, которую я так высоко ценю.

— Между вами и моей матерью не может быть ничего общего, — процедила Аннабел, до боли сжав кулак, чтобы не всадить его в эту нагло ухмыляющуюся физиономию. — Предупреждаю, милорд, если вы хотя бы каким-то образом ее побеспокоите…

— Дорогая моя, так вы вообразили, будто я имел в виду Филиппу? Вы чересчур скромны! Я говорил о вас, Аннабел. Я так давно восхищался вами и горел желанием продемонстрировать вам истинную природу своих чувств. Теперь, как видно, судьба подарила нам идеальную возможность получше познакомиться друг с другом.

— Я скорее лягу спать в змеином гнезде, — холодно сообщила Аннабел, но, уловив едва заметную нерешительность в ее голосе, он торжествующе усмехнулся.

— Ну разумеется, сначала вы будете противиться, как все девушки вашего сорта. Но потом все же поступите разумно, мудро и сами увидите все преимущества нашей дружбы. Запомните, дорогая, я могу стать вам бесценным другом, а если вы мне угодите, награда будет немалой.

Аннабел отчаянно пыталась придумать, как надежнее всего убедить негодяя не делать ее своей любовницей. Возможно, боязнь посягнуть на собственность другого мужчины — это единственное, что остановит поползновения Ходжема.

— А что, со стороны кажется, будто я нуждаюсь в вашей так называемой дружбе? — спросила она, теребя ткань нового платья. — Вы ошиблись. У меня уже есть покровитель, и притом куда более щедрый, чем вы. Так что вам лучше оставить меня и мою мать в покое, иначе придется отвечать перед ним.

Эмоции, обуревавшие Ходжема, сменялись с удивительной быстротой: недоверие, гнев, злоба, подозрительность…

— Кто он?

— Не думаю, что вам должно быть до этого дело, — ответила Аннабел, холодно улыбаясь. — Предоставляю вам гадать.

— Лжешь, ты, хитрая сучка!

— Хотите — верьте, хотите — нет, — пожала она плечами.

Ходжем хищно согнул пальцы, словно умирая от желания схватить девушку за горло и вытрясти из нее правду. Одутловатая физиономия, казалось, распухла еще больше.

— Я еще не покончил с тобой, — прошипел он, брызгая слюной. — Запомни это!

И, не прощаясь, ушел, слишком взбешенный, чтобы вспомнить о правилах приличия.

Аннабел еще долго стояла, не шевелясь. Ярость улеглась, оставив неотвязную тревогу. Сумеет ли сказанное ею удержать Ходжема на расстоянии? Нет… вряд ли… это всего лишь временное решение. Отныне он начнет следить за ней, перебирая в памяти каждое слово и каждый поступок, чтобы удостовериться, правду ли она сказала о неведомом покровителе. Конечно, начнутся угрозы, колкости, будут пущены в ход все средства, чтобы довести ее до отчаяния. Но она должна сделать все, чтобы он не проболтался об отношениях с Филиппой. Это убьет ее и, уж разумеется, погубит все шансы Аннабел на удачный брак.

Мысли лихорадочно клубились в голове, и она продолжала стоять, застывшая и напряженная, пока раздавшийся из темноты тихий голос не вывел ее из ступора. Аннабел от неожиданности едва не подскочила.